Даже когда мы уже сидели в затемненном зале и со сцены лились чарующие мелодии Кальмана, я все равно только и делал, что, вцепившись в подлокотники, смотрел и смотрел сбоку и чуть сзади на ее четко очерченный на фоне рампы профиль, ловил ритм ее дыхания и следил за взмахами ресниц, казавшихся необычайно длинными. Выскочил прочь. В комнате зашипела гаснущая свеча. Сунулся в темноту.